Резо встаёт в пять утра. Булочная открывается в восемь, но у него коза, птица, дом. Здесь в горах самый сладкий мёд, сады плодоносят, огород даёт овощи, травы и картошку, стада - масло и сыр. Но не пшеницу. Мука - золото. Муку привозят снизу.
Булочная открывается в восемь. Три на два метра с уличным окошком, на полках которого не успевают улечься лепёшки - разбирают сразу. Резо не спешит, тесто любит уверенные руки, а кто видел, с какой нежностью он укладывает хлеб в печь - тот уже никогда не пройдёт мимо его окна. На окне простая надпись: «Грузинский хлеб». Лепёшка из золотой муки стоит один лари. Ей наедаются три человека и собака.
Поздно вечером мы возвращаемся с трека, перед нами идёт большая русская компания, только что приехали, заглядываются на последнюю лепёшку в витрине. Ребята, берите, кричим мы, умереть как вкусно! Неее, мы утром свежий возьмём, отвечают. Глупые, это же не хлебозавод, здесь всегда свежее. Мы берём последний хлеб, Резо закрывает окно.
Ночью мы сидим на террасе, у нас дорогое вино за пятнадцать лари и золотая лепёшка за один. Падают звёзды. Утром нам рано вставать и забираться ещё выше в горы, а звёзды, вино и хлеб всё не кончаются. Грузия такая непунктуальная - интересно, успеем ли мы утром купить лепёшку, откроет ли Резо окно вовремя? Смотрит ли он звездопад сейчас, беседует ли с женой?
Окошко с вывеской «Грузинский хлеб» открылось ровно в восемь. Резо встаёт в пять утра.
